Другая легенда восходит к Марии Николаевне Раевской, «утаенной» любви поэта, в замужестве княгине Волконской, последовавшей за своим мужем декабристом Сергеем Волконским в Сибирь. Многие черты Марии Николаевны заметны в образе пушкинской Татьяны Лариной. Легенда же сводится к тому, что образцом для письма Татьяны к Онегину стало письмо, якобы на самом деле полученное Пушкиным от юной Марии. И действительно, в легенду верится, потому что придумать такое в первой четверти XIX века было просто невозможно. Сам факт переписки, затеянной молодой барышней, противоречил тогдашней дворянской этике взаимоотношения полов.
Есть своя легенда и у трагедии «Борис Годунов». Пушкинистам хорошо известно, что канонический вариант трагедии, заканчивающийся знаменитой пушкинской ремаркой «Народ безмолвствует», отличается от первоначального текста, где послушный народ кричит: «Да здравствует царь Димитрий Иоаннович!» Согласно легенде, на таком принципиальном изменении текста настоял Василий Андреевич Жуковский, объясняя это тем, что Пушкин писал трагедию при Александре I, а к изданию готовил уже при Николае I, и подобная жесткая концовка могла сыграть роковую роль в судьбе как «Бориса Годунова», так и самого автора. Ее в тех условиях просто необходимо было смягчить. И Пушкин будто бы согласился.
С Николаем I шутить не стоило. Согласно одному литературному преданию, узнав, что Пушкин интересуется «какими-то бумагами „августейшей бабки“», Николай I ответил решительным отказом. «На что ему эти бумаги? Даже я их не читал. Не пожелает ли он извлечь отсюда скандальный материал в параллель песне Дон Жуана, в которой Байрон обесчестил память моей бабки?» Правда, Пушкин, согласно тому же преданию, когда ему передали слова императора, ответил своеобразно: «Я не думал, что он прочел „Дон Жуана“». Пушкин хорошо помнил о событиях 1827 года. Тогда в Москве проходила торжественная коронация Николая I, император вызвал Пушкина из ссылки. Он якобы собирался объявить поэту прощение и чуть ли не предложить личную дружбу. Если верить легенде, Пушкин готовился передать царю стихотворение, точное содержание которого неизвестно, и его условно можно назвать «Убийце гнусному». Во всяком случае, один из известных вариантов этого стихотворения содержит такие строки:
где загадочные буквы «у. г.» можно трактовать и как «убийце гнусному». Так свежи были воспоминания о пяти казненных друзьях поэта, о десятках сосланных в Сибирь и сотнях наказанных шпицрутенами и высланных на Кавказ в действующую армию.
Фольклор от Пушкина
Рассматривая петербургский фольклор как живительный родник, питавший творчество Пушкина, нельзя забывать, что и сам поэт, являясь мощным генератором творческой энергии, становился для читающей и слушающей публики источником этого фольклора. Искрометные образы, рожденные его поэтической мыслью, мгновенно превращались в идеоматические конструкции со всеми признаками фольклорного бытования. Особенно после появления в печати его самой петербургской поэмы «Медный всадник». Именно благодаря Пушкину бронзовый памятник Петру I на Сенатской площади вот уже более полутора столетий, вопреки всем законам металлургии и литейного дела, называется «Медным всадником». Без всякой тени снисходительности к изобретателю этого «неправильного» образа.
Та же счастливая судьба постигла и острый шпиль Адмиралтейства. Мы уже давно зовем его «Адмиралтейской иглой», совершенно забывая о том, что этому научил нас Пушкин. Мощь блестящей метафоры состоит еще и в том, что после Пушкина адмиралтейский шпиль в нашем сознании в значительной степени утратил свою родовую архитектурную связь с самим зданием Адмиралтейства и стал восприниматься как самостоятельное сооружение.
Первое упоминание об Адмиралтействе появилось в походном журнале Петра I 5 ноября 1704 года: «Заложили Адмиралтейский дом и веселились в Аустерии». Место для строительства Адмиралтейства выбрали не случайно. Во-первых, здесь находилось известное еще в XVI веке поселение Гавгуево, а значит, территория была более или менее сухой; во-вторых, Нева в этом месте достаточно широкая, что удобно для спуска кораблей со стапелей; в-третьих, в случае необходимости Адмиралтейство могло служить крепостью, поскольку Северная война еще только началась, и никто не знал, как долго она может продлиться.
Строилось Адмиралтейство по личным карандашным наброскам самого Петра I и представляло собой длинные мазанковые сооружения в виде буквы «П». Глухая сторона «покоя» служила крепостной стеной, перед ней устроили наполненные водой рвы, насыпали земляные валы, расчистили открытый луг — эспланаду и возвели другие фортификационные сооружения в полном соответствии с правилами строительного искусства того времени.
Вид Санкт-Петербургского Главного Адмиралтейства. И. А. Иванов, 1814 г.
В 1719 году предпринимается первая перестройка Адмиралтейства под руководством «шпицного и плотницкого мастера» Германа ван Болеса. Именно тогда над въездными воротами и установили высокий «шпиц с яблоком» и корабликом на самом острие «шпица». В городском фольклоре сохранились следы восхищения этим сооружением. «Посмотри-ка, — сказал один веселый балагур своему приятелю, — на шпице Адмиралтейства сидит большая муха». — «Да, я вижу, она зевает и во рту у нее нет одного переднего зуба», — ответил тот.
С тех пор ни одна перестройка — а их было две: в 1727–1738 годах по проекту И. Коробова и через сто лет, в 1806–1823 годах, по чертежам А. Захарова — не посягнула на удивительную идею ван Болеса. Более чем за два с половиной столетия Адмиралтейский шпиль с корабликом, или, как его с легкой руки Александра Сергеевича Пушкина стали называть петербуржцы, «Адмиралтейская игла», превратился в наиболее известную эмблему Петербурга.
Мифотворчество вокруг кораблика началось уже в XVIII веке. Ко всеобщему удивлению оказалось, что ни один корабль, спущенный на воду Петром I до 1719 года, ничего общего с корабликом на «шпице» не имел. Родилась легенда о том, что прообразом его послужил первый русский военный корабль, построенный еще царем Алексеем Михайловичем, отцом Петра Великого. Действительно, «тишайший» царь Алексей Михайлович построил в 1668 году боевой корабль «Орел». Размером он был невелик — чуть более двадцати метров в длину и шесть с половиной в ширину. На нем впервые подняли русский морской флаг. «Орел» строился на Оке и первое свое плавание совершил по Волге, от села Деденево до Астрахани. Однако там его захватил отряд Степана Разина и сжег. Сохранилось изображение «прадедушки русского флота», сделанное неким голландцем, находящееся в одной из музейных коллекций Голландии. И, пожалуй, действительно есть некоторое сходство кораблика на Адмиралтействе с этим рисунком.
В 1886 году кораблик сняли со шпиля и передали в экспозицию Военно-морского музея, а на Адмиралтействе установили его точную копию. К этому времени относится легенда о некоем умельце, тот без помощи строительных лесов каким-то непостижимым образом сумел обогнуть «яблоко», повиснуть над ним и проделать ряд сложных ремонтных операций. Целых два года ему якобы не выплачивали никакого денежного вознаграждения, ссылаясь на то, что нет ни малейшей возможности удостовериться в качестве произведенной работы. «Ну сходите и посмотрите, — будто бы говорил герой этой легендарной истории, — там же все видно».
Вокруг «Адмиралтейской иглы» витает множество мифов. Одни говорят, что внутри позолоченного яблока находится круглая кубышка из чистого золота, а в кубышке будто бы сложены образцы всех золотых монет, отчеканенных с момента основания Петербурга. Но открыть ее невозможно, потому что тайна секретного поворота, открывавшего кубышку, безвозвратно утрачена. Другие утверждают, что никаких монет в кубышке нет, зато все три флага на мачтах кораблика сделаны из чистого золота, а в носовой его части хранится личная буссоль Петра I. Строятся догадки и самые фантастические предположения о названии кораблика. Одним удалось будто бы прочесть: «Не тронь меня», другим — «Бурям навстречу». На парусах кораблика действительно есть текст. На них выгравировано: «Возобновлен в 1864 году октября 1 дня архитектором Риглером, смотритель — капитан 1 ранга Тегелев, помощник — штабс-капитан Степан Кирсанов». Шар же, или, как его называют, «яблоко», и в самом деле полый. Внутри находится шкатулка, хотя и не золотая. В шкатулке хранятся сообщения о всех ремонтах иглы и кораблика, имена мастеров, участвовавших в работах, несколько петербургских газет XIX века, ленинградские газеты и документы о капитальных ремонтах 1929, 1977 и 1999 годов. Среди прочих документальных свидетельств нашего времени в нее было положено «Послание к потомкам».